Тайны Истинного мира - Страница 77

Мы медленно продвигались к ближайшей двери, всевозможно выделывая не слишком грациозные танцевальные па и изгибаясь, словно от порывов резкого ветра. Я делала шаг только после короткого приказа Алины, произнесенного напряженным шепотом:

– Правее! Осторожно!

Я выгнулась, спасаясь от невидимого огонька.

– Правее, это не так сильно!

– Мы договорились говорить, чуть вправо, когда несильно! – огрызнулась я, стоя на цыпочках.

– Налево! – Алина махнула рукой, и я сделала широкий шаг. – Замри!!! – Вскрикнула та.

Я как застыла с прижатыми к бокам локтями и расставленными ногами, так и осталась, не смея пошевелиться.

– Я сказала налево! – зашипела инферна зло.

– Ты показала направо! – не выдержала я. – А у нас в деревне, куда показывают туда и едут!

– Наверное, поэтому ты плохо водишь! – буркнула она. – Теперь налево! Еще! Руку подними! Осторожнее! Ногу! – Я балансировала, грозясь упасть. – Вторую ногу подними! – Приказала Алина.

– Как?! – возмутилась я. – Как я подниму вторую ногу?!

В отличие от меня, свернутой неправдоподобной буквой «зю», инферна стояла очень комфортно на двух ногах и даже смогла упереть в бока руки.

– Философский вопрос, – согласилась Алина. – Давай еще налево! Можешь спокойно шагать. Здесь маячки закончились.

– Ты знаешь, Алин, – я вытащила из кармана магнитный ключ и прислонила к приборчику электронного замка, подмигивающему разноцветными огоньками, – насколько мне помнится, когда я забралась сюда в первый раз, то не только не сняла пальто, но и вполне спокойно прошла по коридору к приемной.

Инферна смутилась, под моим внимательным изучающим взглядом:

– Ну, тут, конечно, есть узкая дорожка, но она чрезвычайно узкая…

– И что нам помешало пройти по ней? – Деловито поинтересовалась я, поняв, что замок никак не отреагировал на прикосновение ключа. Значит, нужно было двигаться к следующей двери.

– Ты ходишь, как медведь!

– Зато ты, моя дорогая, можно подумать грациозная лань! Иди первой, я уж как-нибудь за тобой.

До дверей второго кабинета, около которых как раз располагались кожаные диваны и секретарский угол, мы добрались, двигаясь неловко, боком, зато без особых акробатических трюков и в удивительно короткое время.

Замок довольно пискнул, и дверь щелкнула, позволяя нам попасть внутрь. Здесь пахло тяжелыми духами и ментоловыми сигаретами. У одной стены стоял высокий книжный шкаф, огромный стол выглядел громадиной, белый пушистый ковер фосфоресцировал во мраке. Даже в потемках, разбавленных лишь огнями, едва проникающими через плотно закрытые жалюзи, я узнала лицо женщины на портрете. Это был кабинет Владилены.

Судя по всему, моя изобретательность до потери памяти, действительно, не знала границ.

Отчего-то смущенные и немного напуганные мы остановились посреди комнаты.

– С чего начнем? – Алина оглядывалась вокруг.

– Ты осмотри шкаф, а я залезу в стол, – распорядилась я.

Отважно открывая ящики, я шарила в их содержимом рукой, проникая как можно глубже. Потом и вовсе вытащила их, чтобы проверить дно. Залезла под крышку стола, – вдруг прилепила туда? Алина обыскивала полки, методично и терпеливо вытаскивая стопки книг и разглядывая освободившееся пространство.

Неожиданно взгляд упал в мусорное ведро, где лежала моя потрепанная сумка. Несказанная радость затопила душу, словно я встретила старую знакомую.

– Есть! – Воскликнула я, вытаскивая ее за ручки.

– Нашла? – Алина резко оглянулась, исполненная надеждой.

– Сумку свою нашла. Черт, всю изрезали, – прокомментировала я, разглядывая дыру.

– Можно было и не орать, – буркнула инферна, продолжая досмотр.

В растрепанном матерчатом нутре по-прежнему лежали документы, пустой кошелек и даже ключи от квартиры. Я так обрадовалась вновь найденному паспорту, что поцеловала фотографию. Похоже, в двадцать лет я уже стригла себе волосы и красила их в черный цвет, а поэтому сейчас так сильно походила на перекошенную физиономию со снимка.

Я еще раз глянула на большой портрет на стене, висевший между двумя огромными картинами, где на белом фоне разноцветными кляксами было представлено некое подобие пейзажей, и показала изображению женщины язык. В тот момент в мою голову пришло резкое и четкое… даже не воспоминание, а крохотный обрывок. Я решительно подошла к портрету и схватилась за раму, уже снимая его со стены.

Он оказался неожиданно тяжелым и едва не выскользнул из рук. Поймать портрет удалось лишь чудом, когда острый угол позолоченной рамы почти грохотнул об пол.

– Ты что делаешь? – Алина кинулась ко мне.

– А то! – Торжествуя, я заглянула на задник полотна и увидела прилепленный коричневым скотчем черный бархатный мешочек с золотым шнурком.

Алина потянулась к находке дрожащей рукой, но, так и не дотронувшись, отшатнулась.

– Если хочешь свой камень, то доставай его сама и тут же прячь в карман штанов, чтобы он долго на воздухе не находился, – без обиняков заявила я. – Я к этой гадости больше не притронусь! Еще лучше спрячь в сапог, так его точно никто не найдет.

Я развязала шнурок, собираясь тут же расплатиться с помощницей, но отчего-то инферна замотала головой.

– Потом. Давай потом.

– Нет уж, давай сейчас. Не хочу, если нас поймают на обратном пути, помирать должницей!

– Я так долго этого ждала, что сейчас страшно, – прошептала она.

– А мне страшно, если ты будешь тянуть, то нас в неглиже загребут в кабинете хозяйки прелестного заведения…

И тут я поняла, что по бескровным щекам Алины текут слезы, и моментально заткнулась. Она действительно ждала этого момента, может быть, всю жизнь, а я уж могу потерпеть пару секунд.